Гуляй, анархия! https://t.me/flagman020   

С огромным интересом прочитал воспоминания Нестора Махно. Все же сейчас революционные события начала двадцатого века воспринимаются как какой-то древний эпос о сотрясании  фундамента мира, о героях и богах. Великое было время, кто бы что ни говорил. И страшное…

К сожалению, Батька Махно умер в Париже в начале тридцатых годов, так и не успев закончить свои мемуары. Остановился на том, как его армия сцепилась с украинской Директорией. И самые интересные последующие события  так и остались за кадром. Но и того, что есть, вполне хватает.

Со временем люди начинают легко, академически, и формально судить о прошлых временах - с точки зрения дат, событий. История застыла и забронзовела, только ушлые ребята пытаются повернуть ее на постаменте в выгодных им ракурсах.  Но в воспоминаниях очевидцев все видится немножко иначе - не как перечень состоявшегося уже, а как жизнь во всей ее неопределенности и великолепии. Ощущаешь вибрацию дикой энергии той  необычной эпохи, великой страсти к справедливости, к изменению мира, которые вели тогда человечество вперед. Цивилизация подошла к фазовому переходу, и сделать с этим невозможно было ничего. Мир стремительно приобретал новые контуры.

Конечно, как многие мемуары серьезных политических деятелей, эти воспоминания грешат некой назидательностью. Не хватает интересных деталей, забавных типажей и оценок, зато наблюдается определенный перебор с назидательностью и пафосом. Хотелось бы больше бытовых зарисовок взамен длинных рассуждений, какое государство плохое по самой  своей сути аппарата насилия и как оно в лице большевиков и эсеров предало идеалы революции, заменив народное самоуправление на диктат партии.

Очень много уделено описанию нереальных преимуществ анархии перед всеми остальными революционными учениями, анализу того, почему анархисты оказались неспособными занять достойное место в новой Советской Республике. Но все равно пульс времени, грандиозные его подвижки и страсти видны во всей красе.

Вообще, у анархистов в целом и у Батьки Махно в частности стараниями пропагандистов и деятелей культуры сложилась репутация недалеких псевдореволюционеров, а чаще просто криминальных элементов, прославившихся жестокостью и необузданным нравом, а также массовыми грабежами. Помним хорошо Алексея Толстого. Смотрели «Оптимистическую трагедию». Но истина, как всегда, где-то рядом.

Читая строки матерого анархиста, поражаешься их магнетическому воздействию. Неуемный, ищущий, фанатичный нрав делает его фантастически убедительным. Даже не слыша и не видя самого Батьку Махно, просто начитавшись на сон грядущий его произведений, так и хочется утром бодро встать и идти записываться в его освободительную армию, чтобы бить помещиков-кровопийц, лить кровь за великое дело мировой анархии, за воплощение заветов старика Кропоткина.

А потом встряхиваешь головой, отгоняешь морок и снова вчитываешься в строки. И понимаешь, насколько притягательны, настолько и утопичны все эти великие идеи. Возникает ясное ощущение: топя за мировую анархию так страстно, Батька Махно сам себе пытается доказать, что перевел жизнь на стоящую идею, а не на фикцию.

Батька, как мне кажется, просто попал в логическую ловушку. При тектонических исторических сдвигах, когда старый уклад с его устоями осыпается, и срочно требуется что-то новое, особое значение приобретает идеология, различные теории, варианты построения будущего. Часть этих построений совершенно умозрительны, абстрактны, но имеют последствия. У анархистов такой идеей-ловушкой стало отмирание государства уже на данном историческом этапе. У большевиков тоже много фикций было, типа диктатуры пролетариата, тоже с последствиями, которые чувствуются до сих пор.

Скорее всего, батька на своей шкуре убедился в нереальности этих построений, но с малоросской упертостью продолжал гнуть свою линию. Ведь в нее столько вложено, что теперь не сойти, не сдвинуться. Только идти дальше - в никуда.

Интересно описана его встреча с Лениным, которого он, при всей нелюбви к большевикам,  характеризует, как мудреца и человека крайне обаятельного, блестяще умеющего вести разговор. Также именно на его долю он относит успех большевиков в перехвате власти.  В этой беседе вождь мирового пролетариата сразу ухватил суть анархии: «Вы анархисты, живете будущим, но не умеет жить настоящим».

Вот в точку. Диагноз не только тогдашним анархистам, но и многим деятелям, прожектёрам, терзавшим Россию позже – неумение решать насущные проблемы, отбрехиваясь светлым будущем, где «рынок все порешает», где «пойдут инвестиции», а на деле идет только разруха.

В принципе, может за анархией может быть совсем уж далёкое будущее, когда за производство  будет отвечать волшебная палочка, а дурных мыслей по уничтожению мира и собратьев, а заодно о господстве над ближним, не будет водиться даже у законченных психов. Наверное, когда-то такое будет. Через несколько сот тысяч лет непрерывного развития и социального, физического и биологического прогресса. Пока же данные идеи  об экономике и промышленности, товарообмене совершенно не реалистичны.

Жить настоящим ради будущего. В этом и был секрет успеха большевиков. Пока их оппоненты теоризировали, драли глотки, расписывая свои великолепные прожекты на сто тысяч лет вперед, большевики делали упор на бюрократов-прагматиков, тушивших кипящий котел, который вообще, казалось, никогда не затушишь. И умудрились сохранить единую страну почти в границах Империи. И расплескавшееся из этого котла  варево сумели не только собрать и вернуть на место, но и придать новый вкус. Тон на переломных этапах истории задают романтики, но в долгую играют прагматики. Те, кто создают и оттачивает новую систему.

У Махно, попавшего в ловушку идеи, присутствует нарочитое непонимание неизбежности иерархичности управления. Которое будет только расти с усложнением общественных и материальных технологий. Но он во власти высоких дум о благостности местного самоуправления, о новой экономике, которая, фактически, слепок с феодального натурального хозяйства.

Недаром его опыты по натуральному обмену между украинской деревней и московскими мануфактурами быстро прихлопнули большевики, объявив, что в государстве так не положено, у него свои правила. Вообще невидимая рука анархии и более поздняя невидимая рука рынка – одно и то же фэнтези.

Присутствует у знаменитого анархиста дикая обида, что побеждают прагматики, выстраивающие экономику, органы власти.

Махно горько сетует, что революционная власть народа усилиями левых эсеров и большевиков вырождается даже не в диктатуру пролетариата, а в диктатуру партии, которая представляет из себя тонкую прослойку городских интеллигентов. Но иначе не бывает.

Через всю книгу проходит противоречие, вполне осознаваемое самим Махно и как-то затираемое им, но так и незатертое. Главной причиной краха анархии он указывает отсутствие четкой структуры и управляемой организации, то есть саму анархию.

А еще нарочитое презрение анархистов к государству приводило к тому, что среди них прекрасно чувствовали себя самые отпетые криминальные элементы - из-за них, кстати, и был разогнан московский штаб анархии, превратившийся в какую-то воровскую малину. Там находили приют бандиты и авантюристы, дежурно, но не всегда искренне, твердившие - «Анархия мать порядка».

В итоге признает Махно – чтобы победить, нужно управлять. Путается в своих же логических нагромождениях. Однако в практической деятельности создает неизбежно всю ту же ненавистную ему систему государственного и военного управления. У него появляются  на Украине и свой штаб, и разведка, и партийные задания своим подчиненным раздает, и жестокая ответственность. То есть законы управления не обманешь, как и законы какого-нибудь Бойля Мариота.

Наивно трепетное отношение у Батьки к крестьянину. И при этом настороженное – к пролетариату. По нему выходит, что среди революционеров есть негодяи, замеченные в мародерстве и грабежах, но это все сплошь рабочие и ремесленники, всякие мещане. То ли дело чистые помыслами хлеборобы, плоть от плоти Земли Русской.

Хотя на самом деле по зверствам и грабежам крестьяне порой могли любому рабочему классу фору в сто очков дать. «За свое глотку порву!» По жестокости крестьянские бунты равных себе не знают. И по бессмысленности тоже. Да и вообще крестьянство на Руси – это был ополот архаики,  так что большевики все же, скорее всего, были правы, делая по заветам Маркса упор на пролетариат. Цивилизация, острие ее развития - именно город. Хотя крестьянство – кладезь народных традиций и русского духа.

Впрочем, зверства крестьянского восстания в книге тоже показаны. Скромно так, обозначены, как восстановление социальной справедливости и борьба с упырями, жившими за счет трудового народа. Сжечь барский дом, расстрелять на обочине тракта пленный отряд карателей, направленный на наведение порядка – так война за счастливое бесклассовое будущее, ничего тут не поделаешь.

Типичный эпизод этой борьбы. Крестьянина захватили приспешники украинской власти, из кулаков. Пытали, били, уже вели расстреливать. Революционный отряд крестьянина освободил, карателей взял в плен. Вопрос- что с ним делать?

Освобожденный крестьянин лишь вздыхает горько:

- Да дураки они просто. Отпустить их – и все дела.

Но односельчане возбуждаются – «кровопивцы, убить их». И отрубают своим врагам головы. Толпа разогревает в себе ярость и жаждет растерзать кого-то, она живет уже по своим законам. Ожесточение растет, и дальше загнать этого джина в бутылку будет очень тяжело, отголоски будут долго терзать страну.

Правда, сам Батька утверждает, что делал все, дабы избежать бессудных и жестоких расправ, чтобы все по справедливости было, но видно, что не договаривает. Договаривают другие. О подвигах махновцев, и героических, и жестоких, известно достаточно много.

Вообще,в описаниях былых героических реалий видно, что некоторые моменты методикм своей работы во имя революции Батька Махно скромно замалчивает. Хотя и проскакивают детали типа: собрался крестьянский совет в Гуляй Поле в 1917 году. Постановили один эксплуататорский банк расчекрыжить, взяв процентов десять капитала, И бумажку об этом решении председателю банковского правления направили – все как положено. Тот собирает акционеров, и те совершенно добровольно и даже с ликованием отстегивают часть имуществ на пользу анархии. И все вежливо, воспитанно. Вообще, Батька по книге производит впечатление крайне воспитанного персонажа…

Интересно даны в книге нравы, обстоятельства и типажи тех бурлящих времен. Наиболее активные революционные слои общества разделились на две части. С одной стороны сильные, порой фанатичные, увлекающиеся, страстные и самоотверженные гиганты духа, интеллекта и воли. Те, кто готов жертвовать всем ради идеи. Ну а заодно пожертвовать всеми, кто не вписывался в их представления о светлом будущем. Подвижники, которые готовы ни пить, ни есть для победы мировой революции. С другой стороны копошилась куда большая масса – всякая шушера, приспособленцы, рвачи, дорвавшееся до житейских благ никчемное быдло.

Революционные круги – так именовал всяких революционных функционеров и чиновников Батька Махно. Штрихами дает их описание, достаточно емкое и интересное. Эти самые революционные круги в провинциях России все сплошь чинно гуляют в парках. Живут в отелях в нумерах, ставят на довольствие дам легкого поведения, с которыми зажигают от души. Активисты, хорошо экспроприировавшие добро у эксплуататорских классов, теперь открыли в городишках на рынках прилавки и торгуют добычей. При этом откровенничая перед Батькой:

- Вам все революция, идеи, борьба. Но ведь нужно и о пропитании думать.

Ничего не напоминает? Ведь так обычно дорываются до кормушки разные болтливые печальники за народное благо – и либералы в девяностые, и кристально чистый похититель бревен антикоррупционер Навальный в двухтысячные. Они просто не в состоянии не украсть. Поганая скотская натура всегда даст о себе знать, в какие бы красивые слова не рядилась и в какие бы времена не существовала. И в дни социальных потрясения чаще именно эта натура пролезает наверх на волне.

Отлично показано, как эта укрепляющая свои позиции жадная до благ масса пытается сожрать наиболее дееспособных и пользующихся уважением общественных деятелей, командиров, защищавших их шкуры от белогвардейцев. Не выразил должного уважения функционерам Реввоенсовета – в подвал, благо, полномочия ВЧК давали возможность карать и миловать почти что кого угодно. На глазах автора так расшлёпали красных командиров, пользующиеся большим авторитетом у народа. Правда, те тоже были хороши и порой совершенно неуправляемы.

Всеобщая энергия перемен и народные чаяния все же не давали паразитам сожрать общественные мечты и устремления. Паразиты их сожрут позже, когда выделятся окончательно в отдельный номенклатурный класс и приватизируют государство. Но до этого пройдут десятилетия невиданных испытаний, тягот и стремительных взлетов вверх.

Накал политических страстей после семнадцатого года был дикий. И Батька уже в самом начале четко просчитывал, что правящему тогда союзу эсеров и большевиков долго не протянуть, потому что общей идеи нет, а непременно встанет вопрос о том, кто главнее. Главнее оказались большевики, сумевшие сожрать очень влиятельную и организованную партию эсеров – Батька утверждает, что благодаря мудрости Ленина.

Невероятно актуальными стали вдруг описания Батьки Махно того, что творилось на Украине. Ощущение, что эта часть суши крутится в вечном волчке. Как какая историческая встряска, то сразу наружу выбирается смурное мурло селюка с его ненавистью ко всему живому и к москалю особенно, а также со своей соловьиной мовой.

Вот возвращается Махно на Украину после Москвы. Первое, что видит - железнодорожники после Брестского мира, под властью Центральной Рады, тут же забыли русский язык  и поголовно перешли на украинский. И от него, только перешедшего границу, категорически требуют говорить именно на мове.

«От имени кого требуется такая ломота языка, которого я не знаю… Оно требование фиктивных украинцев, которые народились из-под грубого немецкого сапога и пытаются подделаться под новые тональности.  Свобода и независимость Украины совместимы только со свободой и независимостью ее трудового народа, без которого она ничто!»

Или еще зарисовки, которые и сегодня выглядят актуально. Посланцы Центральной  Рады, шастающие по Украине, велеречиво убеждают народ встать рядом с ними плечом к плечу в борьбе со злокозненными кацапами. Притом с другого плеча будут стоять немецкий оккупант. Но оккупант всяко лучше кацапа, ибо оккупант чужой, а кацап  – свое исчадие ада, который что-то долдонит о братскости и единстве, умного из себя строит, хотя мы поумнее и похитрее будем. «Они щирее самых щирых украинцев патриотов» – пишет Батька Махно.

«В тех селах, что не покорятся Центральной Раде и ее союзникам немцам и австриякам, борющимся против кацапов, будет уничтожен каждый десятый житель», - вот такие агитаторы по левобережью Украины ездили после Брестского Мира.

Методы оккупационных войск что в Первую, что во Вторую Мировую войну тоже не слишком отличались. Всех нелояльных новым властям пытали, расстреливали. Только евреев в газовые камеры тогда не отправляли. Они вообще были в почете и делали свой гешефт.

Гуляй Поле, где было организовано мощное сопротивление украинским и немецким войскам, сдала еврейская рота добровольцев. Ее силами был организован потом террор против местного населения, именно они выдали властям скрывавшихся революционеров, многие из которых были жестоко казнены.

Ничего не напоминает? Края те же самые. Трогательный союз евреев и нацистов. Да это же прямо Беня Коломойский со своими приближенными! Недаром Махно напрягается - лишь бы не было антисемитизма, это еврейские богатеи куражатся, простой еврей не при чем. И что изменилось с той поры? Еврейские банкиры, помнится, предлагали хорошие деньги за голову сепаратиста.

Кстати,  Бене по идее стоило бы вместе со своей «еврейской ротой» сдать Днепропетровск на милость русского победителя и приняться чего-то выгадывать. Но тут знаменитый еврейский нюх на неприятности и гешефты отказал ему, вот теперь и сидит на нарах, на которые его должны были посадить с детства – уже тогда, когда родился и за то, что родился.

Описывает Батька Махно, как немцы вместе с украинскими карателями жгли деревни, которые отказывались покориться. И опять же все по кругу – тевтоны скромно стояли в стороне, с интересом наблюдая за расправами. В то время как убивали и насиловали сами украинцы. Притом даже не западенцы. Ай, Бандера, ты еще не вошел в силу? Войдёшь вскоре, и твои подельники будут делать то же самое, только гораздо более кроваво и масштабно. Больше миллиона погибших от рук украинских полицаев и бандеровцев во Вторую Мировую – это же как стараться надо.

В общем, все повторяется. А иначе и быть не может. Потому что люди и их национальные особенности таковы, а общество – это только проекция их достоинств и недостатков.

И даже мелкие детали повторяются. Притом из поколения в поколения. Немножко слабеет Россия, а уже по степям Украины немецкие танки с крестами ползают, да карательные украинские отряды свое население живьем жгут. 

Конечно, народ на Украине тогда еще не был массово зомбирован мозгопромывательными технологиями 21 века, и все эти оккупационные «новшества» воспринимал в штыки. На партийном и крестьянском собрании решили объявить террор политическим противникам и заодно показательно пристрелили выступающего за Центральную Раду оратора.

После этого Батька добился, при всеобщем непонимании, отмены дальнейшего террора, заявив, что негоже за слова стрелять. Надо стрелять тех, кто оружие взял против народа, кто кровавые дела творит.

Хорошо еще показано, как раскручивается гражданская война и заливается кровью страна. Появляются счеты, обиды. Вовсю гуляет по земле месть. И те, кто еще недавно могли договориться, становятся непримиримыми. И как происходит естественный процесс – от полутонов до категоричности – или мы, или они. То, куда сейчас движемся и мы. Потому что полутона хороши в сытые времена, а не когда вопрос стоит о том, жить или погибнуть.

В общем, интересные воспоминания очень неординарной фигуры. И вполне закономерно, что революционный романтик, анархист, друг, а потом и враг советской власти в определенный момент стал элементом дестабилизации и был выдавлен за границу. Ибо государство, а не анархия – мать порядка…

Ну и почти по теме рекламирую книги про ужас террора и про тех, кто давит его.

Серии

«Мы те, которых нет»

https://author.today/work/series/23491

«Десант против Синдиката»     

https://author.today/work/series/29184